3 текста досрочного ЕГЭ по русскому языку - варианты 2019 года
Текст 1
(1)Софья Ивановна, как я ее после узнал, была одна из тех редких немолодых женщин, рожденных для семейной жизни, которым судьба отказала в этом счастии и которые вследствие этого отказа весь тот запас любви, который так долго хранился, рос и креп в их сердце для детей и мужа, решаются вдруг изливать на некоторых избранных. (2)И запас этот у старых девушек такого рода бывает так неистощим, что, несмотря на то, что избранных много, еще остается много любви, которую они изливают на всех окружающих, на всех добрых и злых людей, которые только сталкиваются с ними в жизни.
(3)Есть три рода любви: любовь красивая, любовь самоотверженная и любовь деятельная.
(4)Любовь красивая заключается в любви красоты самого чувства и его выражения. (5)Для людей, которые так любят, — любимый предмет любезен только настолько, насколько он возбуждает то приятное чувство, сознанием и выражением которого они наслаждаются. (6)Люди, которые любят красивой любовью, очень мало заботятся о взаимности, как о обстоятельстве, не имеющем никакого влияния на красоту и приятность чувства. (7)Они часто переменяют предметы своей любви, так как их главная цель состоит только в том, чтоб приятное чувство любви было постоянно возбуждаемо. (8)Для того чтобы поддержать в себе это приятное чувство, они постоянно в самых изящных выражениях говорят о своей любви как самому предмету, так и всем тем, кому даже и нет до этой любви никакого дела. (9)В нашем отечестве люди известного класса, любящие красиво, не только всем рассказывают про свою любовь, но рассказывают про нее непременно по-французски. (10)Смешно и странно сказать, но я уверен, что было очень много и теперь есть много людей известного общества, в особенности женщин, которых любовь к друзьям, мужьям, детям сейчас бы уничтожилась, ежели бы им только запретили про нее говорить по-французски.
(11)Второго рода любовь — любовь самоотверженная, заключается в любви к процессу жертвования собой для любимого предмета, не обращая никакого внимания на то, хуже или лучше от этих жертв любимому предмету. (12)«Нет никакой неприятности, которую бы я не решился сделать самому себе, для того чтобы доказать всему свету и ему или ей свою преданность». (13)Вот формула этого рода любви. (14)Люди, любящие так, никогда не верят взаимности (потому что еще достойнее жертвовать собою для того, кто меня не понимает), всегда бывают болезненны, что тоже увеличивает заслугу жертв. (15)Большей частью постоянны, потому что им тяжело бы было потерять заслугу тех жертв, которые они сделали любимому предмету (16)Всегда готовы умереть для того, чтоб доказать ему или ей всю свою преданность, но пренебрегают мелкими ежедневными доказательствами любви, в которых не нужно особенных порывов самоотвержения. (17)Им все равно, хорошо ли вы ели, хорошо ли спали, весело ли вам, здоровы ли вы, и они ничего не сделают, чтоб доставить вам эти удобства, ежели они в их власти. (18)Но стать под пулю, броситься в оду, в огонь, зачахнуть от любви — на это они всегда готовы, ежели только встретится случай. (19)Кроме того, люди, склонные к любви самоотверженной, бывают всегда горды своею любовью, взыскательны, ревнивы, недоверчивы и, странно сказать, желают своим предметам опасностей, чтоб избавлять от них, несчастий, чтоб утешать, и даже пороков, чтоб исправлять от них.
(20)Третий род — любовь деятельная, заключается в стремлении удовлетворять все нужды, все желания, прихоти, даже пороки любимого существа. (21)Люди, которые любят так, любят всегда на всю жизнь, потому что чем больше они любят, тем больше узнают любимый предмет и тем легче им любить, то есть удовлетворять его желания. (22)Любовь их редко выражается словами, и если выражается, то не только не самодовольно, красиво, но стыдливо, неловко, потому что они всегда боятся, что любят недостаточно. (23)Люди эти любят даже пороки любимого существа, потому что пороки эти дают им возможность удовлетворять еще новые желания. (24)Они ищут взаимности, охотно даже обманывая себя, верят в нее и счастливы, если имеют ее. (25)Но любят всё так же даже и в противном случае и не только желают счастия для любимого предмета, но всеми теми моральными и материальными, большими и мелкими средствами, которые находятся в их власти, постоянно стараются доставить его.
(26)И вот эта-то деятельная любовь к своему племяннику, племяннице, к сестре, к Любовь Сергеевне, ко мне даже, за то, что меня любил Дмитрий, светилась в глазах, в каждом слове и движении Софьи Ивановны.
(27)Только гораздо после я оценил вполне Софью Ивановну, но и тогда мне пришел в голову вопрос: почему Дмитрий, старавшийся понимать любовь совершенно иначе, чем обыкновенно молодые люди, и имевший всегда перед глазами милую, любящую Софью Ивановну, вдруг страстно полюбил непонятную Любовь Сергеевну и только допускал, что в его тетке есть тоже хорошие качества.
(по Л.Н. Толстому)
Текст 2
(1)Чистая детская наивность, инстинктивное желание добра и справедливости сопровождает нас, когда мы углубляемся в дебри невымышленной жизни, в которой добро и припаздывает, и ошибается адресом, а в некоторых случаях просто не является, будто позабыв о своей обязанности расправляться со злом.
(2)Но детство сопровождает нас не так долго, как хотелось бы. (3)И постепенно наивность превращается в ограниченность, а святое желание справедливости – в обыкновенную нравственную самооборону, когда человек походит уже не на малого ребёнка, а на взрослого страуса. (4)И хочется ему, чтобы всё на свете было хорошо при помощи того, что голова кладётся под крыло и думает о совершенстве, закрыв глаза. (5)И хочется, чтобы ничего не происходило такого, на что нужно тратить душу, нервы, сердце.
(6)Так вот для тех, кто не хочет нравственных затрат, существует и соответствующая литература. (7)Там всё на месте. (8)Там зло маленькое, как муха, а добро большущее, как лист липучки. (9)И с самого начала муха вязнет в этом листе, и с первой строчки ей конец. (10)Там зло глупое, как пень, а добро умное, как лисица. (11)А лисица любой пень обдурит.
(12)Бывают книги, наполненные подобием страстей, подобием борьбы, подобием любви. (13)Подобие борьбы приводит к подобию победы, и кажется, будто всё это – настоящее.
(14)Но мы умеем читать. (15)Мы понимаем, что чтение – это не просто составление слов из букв, это – удивительное дело, которое делает читающего соучастником событий и тайн, действий и чувств. (16)Мы умеем тратить себя на дорогах книг.
(17)Есть книги, которые нам известны ещё до того, как мы их прочтём. (18)Мы знаем, чем они начинаются и каков их конец. (19)Но мы проникаем в эти книги всякий раз, как первопроходцы. (20)Они ведут нас по своим странным дорогам – знакомым и всё-таки незнакомым, и приводят к своим тайнам, известным нас с детства. (21)Мы проходим их прилежно и послушно. (22)Но каждый раз мы видим подробности этих дорого по-новому.
(23)Добро всегда побеждает зло, и никому ещё это не надоедало. (24)Но добро – не липучка для мухи. (25)Добро – это то чувство, которое вызывает у нас книга. (26)Мы оплакиваем героя, и это – добро. (27)Мы высмеиваем глупость, и это – тоже добро. (28)Мы сочувствуем неудачнику, презираем негодяя, симпатизируя простодушию, – и всё это добро, которое побеждает зло.
(29)К книгам нужно относиться, как к людям. (30)Их нужно понимать, принимать или остерегаться.
(31)Мне кажется, книги делают за нас то, что не сделали мы потому, что не сумели. (32)Они видят то, что увидели бы мы сами, если бы были внимательнее.
(33)Мы не бережём себя – ни над драмой, ни над весёлой историей потом, что книга – это жизнь, а жить, не тратясь, нельзя. (34)Это и есть добро, которое, бывает, припаздывает в книгах, как и в жизни, но никогда не опаздывает в нашем сердце…
(по Л. Лиходееву)
Текст 3
(1)Осколок снаряда порвал струны на скрипке. (2)Осталась только одна, последняя. (3)Запасных струн у музыканта Егорова не было, достать их было негде, потому что дело происходило осенью 1941 года на осажденном острове Эзеле в Балтийском море. (4)Даже не на самом острове, а на небольшом его клочке – на косе Цераль, где советские моряки отбивали непрерывные атаки немцев.
(5)Оборона этого полуострова войдет в историю войны как одна из ее величавых страниц. (6)Он прославлен бесстрашием советских людей. (7)Эти люди дрались до последней пули.
(8)Налетали ветры, и неспокойно шумело море. (9)Оно было блестящим и серым, как свежий разрез на свинце. (10)Окончились северные летние ночи, но закаты, как всегда на Эзеле, медленно горели над водой, и сонно шумел сосновый лес, разросшийся на дюнах. (11)Шум сосен не проникал в окопы. (12)Его заглушали взрывы, свист бомб, визг мин и хватающий за сердце рев бомбардировщиков.
(13)Война застала на Эзеле нескольких советских актеров – мужчин и женщин. (14)Днем мужчины вместе с бойцами рыли окопы и отбивали немецкие атаки, а женщины перевязывали раненых и стирали бойцам белье. (15)А ночью, если не было боя, актеры устраивали концерты и спектакли на маленьких полянах в лесу.
(16)«Хорошо, – скажете вы, – конечно, в темноте можно слушать пение или музыку (если актеры поют вполголоса, а музыканты играют под сурдинку, чтобы звуки не долетали до неприятеля), но непонятно, как актеры ухитрялись разыгрывать спектакли в ночном лесу, где мрак плотнее, чем в поле или над открытой водой. (17)Что в этом мраке могли увидеть зрители? (18)Музыканты привыкли играть в темноте, но как же другие актеры?»
(19)А они показывали морякам сцены из Шекспира, Чехова и «Профессора Мамлока» Фридриха Вольфа.
(20)Но война и отсутствие света по ночам создали свои традиции и выдумки. (21)Как только начинался спектакль, зрители наводили на актеров узкие лучи карманных электрических фонариков. (22)Лучи эти все время перелетали, как маленькие огненные птицы, с одного лица на другое, в зависимости от того, кто из актеров в это время говорил. (23)Но чаще всего лучи останавливались на лице молоденькой актрисы Елагиной и подолгу замирали на нем, хотя Елагина и молчала. (24)В ее улыбке, в глазах каждый из моряков находил любимые черты, которые он давно, с первых дней войны, берег в самом надежном уголке сердца.
(25)На Егорова зрители никогда не наводили лучи фонариков. (26)Всегда он играл в темноте, и единственной точкой света, которую он часто видел перед собой, была большая звезда. (27)Она лежала на краю моря, как забытый маяк. (28)Ее не могли погасить залпы тяжелых батарей, не мог задушить желтый дым разрывов. (29)Она сверкала, как напоминание о победе, неизменности мира, будущем покое, и, может быть, за это моряки и актеры полюбили эту звезду и прозвали ее «подругой».
(30)Струны на скрипке были порваны, и Егоров больше не мог играть. (31)На первом же ночном концерте он сказал об этом невидимым зрителям. (32)Неожиданно из лесной темноты чей-то молодой голос неуверенно ответил: – А Паганини играл и на одной струне…
(33)Паганини! (34)Разве Егоров мог равняться с ним, с великим музыкантом!
(35)Егоров медленно прижал скрипку к плечу. (36)Большая звезда спокойно горела на краю залива. (37)Свет ее не мерцал, не переливался, как всегда. (38)Звезда как будто притихла и приготовилась слушать музыканта. (38)Егоров поднял смычок. (40)И неожиданно одна струна запела с такой же силой и нежностью, как могли бы петь все струны.
(41)Тотчас вспыхнули электрические фонарики. (42)Впервые их лучи ударили в лицо Егорова, и он закрыл глаза. Играть было легко, будто сухие, легкие пальцы Паганини водили смычком по изуродованной скрипке. (43)Слеза сползла из-под закрытых век музыканта, и в коротком антракте войны, в глухом лесу, где пахло вереском и гарью, звенела и росла мелодия Чайковского, и от ее томительного напева, казалось, разорвется, не выдержит сердце.
(44)Последняя струна действительно не выдержала силы звуков и порвалась. (45)Она зажужжала, как шмель, и затихла. (46)Сразу же свет фонариков перелетел с лица Егорова на скрипку. (47)Скрипка замолчала надолго. (48)И свет фонариков погас. (49)Толпа слушателей только вздохнула. (50)Аплодировать в лесу было нельзя – могли услышать немцы.
(51)Я рассказываю подлинный случай. (52)Поэтому напрасно читатель будет ждать ловко придуманной развязки. (53)Она оказалась очень простой: Егоров умер. (54)Он был убит через два дня во время ночного боя. (55)Ему не на чем было играть, и он стал обыкновенным бойцом обыкновенной пехотной части.
(56)Его похоронили в грубой песчаной земле, когда накрапывал дождь, море затянулось туманом. На ветвях сидели мокрые синицы. (57)Они уже привыкли к свисту пуль и только удивленно попискивали, когда пуля ударяла в ствол дерева и с листьев сыпались брызги.
(58)Скрипку Егорова бойцы положили в футляр, зашили в старое байковое одеяло и передали летчику, улетавшему в Ленинград. (59)Летчик сразу же набрал высоту, чтобы уйти от немецких зениток. (60)Десятки огней вспыхивали за хвостом самолета.
(61)В Ленинграде летчик отнес скрипку главному дирижеру Консерватории. (62)Тот взял ее двумя пальцами, взвесил в воздухе и улыбнулся, – это была итальянская скрипка, потерявшая вес от старости и многолетнего пения.
(63)– Я передам ее лучшему скрипачу нашего симфонического оркестра, – сказал летчику дирижер Консерватории.
(64)Летчик – простой белобрысый парень – кивнул головой и улыбнулся.
(65)Где теперь эта скрипка – я не знаю. (66)Говорят, что она в Москве. (67)Но где бы она ни была, она играет прекрасные симфонии, знакомые нам и любимые нами, как старое небо Европы, как слово Пушкина, Шекспира или Гейне. (68)Она играет мелодии Чайковского, Шостаковича и Шапорина.
(69)Звуки симфонии так могучи, что рождают ветер. (70)Вы, должно быть, заметили, как он порывами налетает на вас со сцены, шевелит волосы, заставляет сердца слушателей дрожать от гордости за человека.
(71)Поют сотни струн, поют гобои и трубы, – победа придет! (72)Потому что не может не победить наша страна, где люди идут в бой, унося в душе звуки скрипичных песен, где так просто умирают за будущее скромные музыканты и где созданы могучие симфонии, потрясающие мир.
(по К. Паустовскому)
Смотрите также: